Глава 2. Судьба русской революции

Особенности русской революции.

Чтобы обсудить вопрос о том, верно ли мнение основоположников о ключевой роли диктатуры пролетариата, как способе удержания им власти и основе государственного устройства нового общества на примере  России  после Октября 1917, необходимо проанализировать ту историческую обстановку, в которой оказалась Россия в начале XX века.  Современный марксистский анализ положения России начала XX-го века проделан Ю. Семеновым в работе  «Россия: что с ней случилось в XX веке».  [http//wwwistmatru/index. php?menu=1&action=1&item=220].

Революция в России назревала давно. Она не была чьей-то прихотью, заговором злодеев или подвигом героев. Отмена крепостного права в 1861 г. и последовавшие за ней  реформы, открыли дорогу капитализму. Однако развитие капитализма в России шло далеко не по классическому пути, пройденному Западной Европой. Становление капитализма в России было одновременно и превращением ее в страну, находящуюся в зависимости от Запада.

Под контролем иностранного капитала находилась практически вся промышленность. Во второй половине XIX в. стали быстро расти внешние долги. С увеличением долга усиливалась и зависимость от Запада. Все фактические данные неопровержимо свидетельствуют о том, что в России во второй половина XIX - начале ХХ утверждался иной капитализм, чем на Западе.

Положение России было двойственным – в ней сохранились помещичье землевладение, сословное деление и самодержавие; она была отсталой и зависимой от Запада. Внешне казалось, что Россия пойдет по пути западных стран, революция, назревавшая в ней, выглядела как обычная буржуазная. Поэтому власть в результате революции, как на Западе, перейдет в руки буржуазии, а в стране утвердится полноценное капиталистическое общество.

С одной стороны Россия продолжала быть аграрной, а с другой, ею были сделаны немалые шаги по пути превращения в индустриальную державу. С одной стороны, важнейшим вопросом был земельный, и существовала возможность великой крестьянской войны, с другой, утвердилась машинная индустрия, и возник достаточно мощный рабочий класс, который страдал как от капиталистической эксплуатации, так и от сословного неравноправия. И у этого класса была своя политическая партия, имеющая достаточно четкую выработанную программу.

И получилось так, что решение объективных задач буржуазной революции осуществил злейший враг буржуазии – пролетариат под руководством наиболее радикальной своей партии. Что же касается русской буржуазии, то она панически боялась «своей»  революции, и была совершенно неспособна возглавить ее и довести до конца. История безжалостна к слабовольным организмам, и их политическая и физическая смерти были предопределены. А позорные бонусы, доставшиеся им -  нытьё их отдаленных потомков, что «вот если бы все хорошо было, да если бы их послушали, да если бы не злодеи большевики, то вот они бы тогда…»

Трусость и безвольность буржуазных и мелкобуржуазных партий, их неспособность удовлетворить чаяния народных масс предопределили приход к власти рабочего класса в лице большевистской партии. Это была не их свадьба, но они были людьми решительными, и не отказались от привлекательной «чужой невесты». И она им покорилась. А настоящий «жених» сбежал в женском платье.

Придя к власти, большевики первоначально ограничились лишь претворением в жизнь лозунгов буржуазно- демократической революции. Ни о какой национализации промышленности и речи не было. Дальше рабочего контроля  дело первоначально не шло.

Объективной задачей Великой Октябрьской революции было уничтожение зависимости страны от капиталистического центра. Нужно провести четкое различие между объективными задачами революции и субъективными целями ее участников. Люди, поднявшиеся на революцию, обычно осознают стоящие перед ней задачи не в адекватной, а в иллюзорной форме.

В реальности Октябрьская революции 1917 г. была не социалистической, а  антикапиталистической, национально-освободительной.  Россия была обречена превратиться из зависимой страны в настоящую полуколонию. От этой участи ее и спасла Октябрьская революция. Ее освободительный характер  более чем наглядно проявился в разразившейся гражданской войне. Ведь как бы ни вещали белые генералы о своем патриотизме, но факты остаются фактами: они призвали в страну иностранные войска и воевали против красных в союзе с интервентами: англичанами, французами, американцами, немцами, японцами, чехословаками, итальянцами и т.д.

Помогали белым правительствам иностранные державы далеко не бескорыстно. И в случае победы пришлось бы платить по счетам - выплачивать и прежний колоссальный внешний долг России, и новые долги. И платить пришлось бы не только деньгами, материальными ресурсами и т.п. Белые правительства за помощь в борьбе с красными обещали иностранцам огромные льготы, готовы были передать под контроль Франции, Англии, Японии целые регионы страны. В случае победы белых Россия не только превратилась бы в полуколонию, но и была бы фактически расчленена.

Революция вырвала Россию из международной капиталистической системы, освободила ее от экономической и политической зависимости от капиталистического центра. Но на тогдашнем уровне развития общественной и научной мысли произошедшее в России было осмыслено именно как революция социалистическая.

Из чего это следует? Из того, что цель, которую ставили перед собой активные деятели революции, достигнута не была. Эта цель – построение социалистического, свободного от эксплуатации общества. Согласно основному постулату исторического материализма, общественное устройство общества определяется уровнем развития производительных сил этого общества. Можно спорить об уровне этого развития, который позволил бы установить в обществе социалистические производственные отношения, но бесспорным является факт, что Россия, изможденная поражением в Первой мировой войне, этого уровня не достигла. С этим были согласны как противники большевиков, так и их лидер – В.Ленин. «Россия не достигла такой высоты производительных сил, при которой возможен социализм», писал он в работе “О нашей революции (по поводу записок Н.Суханова)”

Если исходить из того, что революция в России, действительно по своей объективной задаче была социалистической, то придется признать ее поражение. Социализм в России не возник. А если же признать целью освобождение от международной зависимости, то, безусловно, Октябрь свою задачу выполнил.

Из огня да в полымя

Итак, после победы революции, освободившей Россию от зависимости от капиталистического центра, в ней, несмотря на установленную диктатуру пролетариата, ввиду недостаточного уровня развития производительных сил, с неизбежностью должен был начаться процесс антагонистического классообразования и становление системы производственных отношений, основанных на эксплуатации человека человеком.

Вождь большевиков, самый дальновидный и образованный теоретик марксизма, видел только один путь  антагонистического классообразования в России – капиталистический, и предпринимал все меры, чтобы не допустить его. Это был путь возврата старых и новых собственников на национализированные предприятия. Не допустить этого было жизненной необходимостью. Восстановление собственности капиталистов на средства производства с неизбежностью бы привело к усилению буржуазии, позволило бы ей сорганизоваться, и взять реванш за Октябрь 1917. И результаты этого реванша большевики могли недвусмысленно ощутить своими затылками.

Для развития производства нужны были его агенты – организаторы и управленцы. Но, поскольку капиталисты были в новой России “упразднены”, возник вопрос о развитии производства силами советского государства. При капитализме командирами производства были сами капиталисты, собственники производства. Капиталист, прежде чем превратиться в паразита – эксплуататора, был тружеником. В значительной степени его руками и умом была совершена промышленная революция, видоизменился весь облик Европы. И до того, как стать белым воротничком, он был работягой.

Наш выдающийся поэт, Владимир Маяковский в поэме “Владимир Ильич Ленин” писал об этом так: "Капитализм в молодые года был ничего, деловой парнишка: первый работал - не боялся тогда, что у него от работ засалится манишка".

А из какой среды должны были возникнуть советские агенты производства? Кто должен был встать на место буржуев у руля промышленности?

Ведь при том уровне производительных сил, который существовал в то время в России, общество могло быть только классовым и никаким другим. Поэтому в стране с неизбежностью начался процесс становления частной собственности и общественных классов. А поскольку путь к возрождению в полном объеме капиталистической собственности был надежно заблокирован государством, процесс классообразования пошел по иному пути.

Чтобы понять сущность этого пути необходимо, хотя бы в общих чертах, прояснить вопрос с частной собственностью и эксплуатацией. В самом строгом научном значении этого слова, частная собственность – это такая собственность одной части общества, которая позволяет ей эксплуатировать другую, обязательно большую часть общества. Как и любая собственность, частная собственность может выступать в нескольких видах. Во-первых, в виде персональной частной собственности, собственности капиталиста на средства производства, собственности феодала на землю и личности его крестьян, собственности рабовладельца на его рабов и средства производства. Во-вторых, в виде групповой частной собственности, когда собственность принадлежит не одному человеку, а их группе. Наиболее очевидный пример такой собственности – акционерная собственность капиталистов. Первые две формы собственности были известны основоположникам марксизма и детально ими исследовались, так как именно они были представлены в тогдашних феодальных и пришедших им на смену капиталистических обществах Западной Европы.

Но основоположниками была выпущена из виду еще одна возможная форма частной собственности – общеклассовая частная собственность, когда собственность, позволяющая одной части общества эксплуатировать другую часть, находится в распоряжении не группы членов этого общества и не отдельных людей, а целого общественного класса. Такая общеклассовая форма частной собственности всегда приобретает форму государственной, при которой коллективным собственником является государственный аппарат, который распоряжается и использует эту собственность. Она в то время существовала в государствах Востока и Азии – Китае, Индии, а природа обществ этих стран была во многом неясна, соответственно, осталась неясной и основа их общественного устройства – азиатский (политарный) способ производства.

В Советской России силами государства удалось поставить заслон процессу капиталистического классообразования, но, в отличие от капиталистического, политарное классообразование поставить под контроль государства было невозможно, так как в его успешном исходе были заинтересованы все члены государственного аппарата. Все связанное с его становлением всегда можно было истолковать как извращения, допускаемые отдельными лицами. Именно так оно и было понято В.И.Лениным, наблюдавшим самые его начальные стадии - как просто бюрократизация государственного аппарата, с которой можно и должно бороться. Но попытки этой борьбы оказались безуспешными. В.И.Ленин с горечью признает, что все попытки улучшения госаппарата ни к каким зримым результатам не привели: «Мы уже пять лет суетимся над улучшением нашего госаппарата, но это именно только суетня, которая за пять лет доказала лишь свою непригодность или даже свою бесполезность, или даже свою вредность. Как суетня, она давала нам видимость работы, на самом деле засоряя наши учреждения и наши мозги». [В.И.Ленин.  “Лучше меньше, да лучше”]

Не его вина, что тогдашний уровень развития науки, неизученность сущности политарного способа производства и обществ, относящихся к азиатской общественно-экономической формации, не позволили ему увидеть опасность и основные черты иного процесса классообразования, политарного или азиатского. И именно он и реализовался, сначала в  стране победившего пролетариата, а затем и в некоторых странах, освобожденных ей от фашизма после Второй мировой войны.

Запретив иметь средства производства в персональной или даже групповой собственности, оказалось невозможно исключить попадание их в общеклассовую собственность, автоматически при этом превращающуюся в частную. Государственный аппарат, получив возможность распоряжаться как средствами производства, так и трудом людей, на них работающих, начал использовать эту собственность в своих интересах, начал участвовать в эксплуатации трудящихся. По своей сути эта эксплуатация от эксплуатации капиталистической ничем не отличалась.

Эксплуатация в точном политэкономическом значении этого слова – это безвозмездное присвоение чужого труда. Основоположники марксизма придерживались точки зрения на эксплуатацию, идущей от определения собственника средств производства. Собственник средств производства, использующий труд других людей – всегда их эксплуататор. И, в соответствии с этим определением, предлагали способ борьбы с эксплуатацией – обобществление средств производства, постановка их на службу всему обществу.

Но национализация промышленности, ее огосударствление, к обобществлению не привело. Государственная собственность – не есть собственность общественная. Единственное известное истории общество с общественной собственностью, причем не только на средства производства, но и на предметы потребления – это общество первобытное или первобытно-коммунистическое. И в первобытном обществе каждый его член не нуждался ни в чьем позволении, чтобы этой собственностью воспользоваться, при условии, разумеется, соблюдения им интересов других членов общества. Каждый член первобытной общины мог охотиться и заниматься собирательством на принадлежащих ей землях, пользоваться орудиями труда, созданными любым другим членом общины. Примером, показывающим, как общественный характер собственности проявлялся в первобытном обществе, является потребление добытой на охоте пищи. Каждый член коллектива имел на нее право в силу принадлежности к данному коллективу, независимо от своего участия в процессе ее добычи. Это могло выглядеть так: добытая и приготовленная пища, например мясо, передавалось по кругу, и каждый мог откусывать столько, сколько ему было необходимо. Разумеется, величина куска зависела от количества добытой пищи, и при ее недостатке люди сами себя ограничивали, обеспечивая в первую очередь мужчин – охотников. Но не требовалось ничьего разрешения, никаких особенных процедур, чтобы получить свою долю коллективной собственности.

Разумеется, ничего подобного в Советской России не наблюдалось и наблюдаться не могло. Средствами производства и предметами потребления распоряжались не сами члены общества, а специально назначенные на эту роль люди – партийные и государственные чиновники.

Перерождение их в эксплуататоров проявилось, в первую очередь, в появлении особой касты чиновников – номенклатуры, пользующихся дополнительными и тайными привилегиями, оплачивавшимися из той доли прибавочного продукта, которым они распоряжались от имени всего общества. В ходе революции и гражданской войны возник достаточно мощный партийно-государственный аппарат, в задачу которого помимо всего прочего входило руководство производством и распределение материальных благ. В условиях всеобщей нищеты и дефицита неизбежными были попытки отдельных членов партгосаппарата использовать служебное положение для обеспечения себя и своей семьи необходимыми жизненными благами, а также для оказания услуг, причем не обязательно безвозмездных, различного рода людям, не входившим в аппарат.

Верховный глава государственного аппарата (Генеральный секретарь  ЦК ВКП(б)), вопреки всем своим усилиям либо был не в состоянии прекратить эксплуатацию трудящихся со стороны чиновников (например, Сталин использовал для этой цели самые разные средства – начиная от ограничения их зарплаты и регулярной ротации чиновников и кончая жестокими репрессиями), либо просто позволял событиям идти своим чередом. Дело не меняла даже личная кристальная честность того или иного лидера. Объективные обстоятельства,  в полном соответствии с марксистской теорией, сильнее любой отдельно взятой личности.

А объективные обстоятельства – угроза войны и окружение врагов - диктовали Советскому Союзу необходимость всемерного укрепления государства и государственного аппарата, а это неизбежно приводило к укреплению и класса эксплуататоров. Сталин был вынужден отменить и партмаксимум (ограничение заработной платы для члена партии) и, одной рукой борясь с привилегиями, – их же и внедрять в виде конвертов со второй зарплатой, которую в конце его эпохи стали получать практически все представители партийной и государственной номенклатуры. А тот факт, что “вторая” зарплата и система привилегий была не платой за выдающиеся результаты, а способом распределения прибавочного продукта доказывает скрывание самого факта существования системы привилегий от обычных людей.

На уровне же пропаганды все было достаточно гладко – раз средства производства в СССР не находятся в личной или групповой собственности, значит, они находятся в собственности общественной, то есть служат всему обществу. Возможность существования общеклассовой формы частной собственности не рассматривалась вообще, а попытки ее изучения учеными-обществоведами даже на примере обществ Древнего Востока решительно и твердо пресекались.

Было ли Советское государство государством диктатуры пролетариата? Ведь распоряжаться создаваемым продуктом стали не рабочие, а, в лучшем случае, выходцы из его среды, его вожди. Те же люди, да не те! Пролетариями они были, когда работали по найму на хозяина, а, окрепнув в революционной борьбе, часть из них вошла в состав партгосаппарата, чем обрела новое качество. Пролетариями они быть перестали и составили новую, особую категорию людей, «касту проклятую», как впоследствии именовал ее И.В. Сталин.   И то, что во главе нее были убежденные большевики, прошедшие тяжелым путем революций и гражданской войны, закалившие свои убеждения огнем и кровью, дела не меняло. Прихлебателей в составе партгосаппарата, к революции никакого отношения не имевших, оказалось не меньше.

Бесстрастный анализ показывает, что эта «каста проклятая» была ничем иным, как крупной частью общества, со своим местом в системе общественного производства и своим способом присвоения части созданного продукта, т.е. общественным классом. А то, что часть прибавочного продукта присваивалась им тайно и по собственному усмотрению, доказывает, что этот класс был классом-эксплуататором, хотя и вынужденным всячески маскировать наличие оплаты не по труду для своих членов.

Таким образом, процесс классообразования, с неизбежностью начавшийся после революции в России, пошел по пути возникновения общеклассовой частной собственности, выступавшей в форме государственной, и соответственно превращения основного состава партийно-государственного аппарата в господствующий эксплуататорский класс. В России возник политарный способ производства. Этот новый политарный способ производства, имея много общего с тем, что с конца IV тысячелетия до н.э. существовал в странах Востока, в то же время значительно отличался от него. Материально-технической основой древнего политаризма было доиндустриальное сельское хозяйство. Новое политарное общество было, как и капиталистическое, обществом индустриальным. Его можно было бы назвать неополитарным.

Вожди пролетариата свое дело знали

Значит ли, что это было плохо? А моральные оценки здесь никакой роли не играют. История «живет» по своим, не зависящим от человеческой морали законам. Категории, которыми оперируют общественные науки, понятиями «плохо» или «хорошо» не определяются. Эксплуатация – это безвозмездное присвоение результата труда человека. Не более. А плохо это или хорошо, это в каждом конкретном случае выражается по-разному. Как можно оценивать рабовладельческий строй Рима? Да, рабство – это плохо. Но задействование рабов в процессе производства позволило резко поднять уровень развития производительных сил античного общества. В определенные периоды на  миллион свободных граждан Рима, например, приходилось столько же рабов – сильных, здоровых мужчин, не обремененных семьей, что дало возможность значительную часть созданного рабами прибавочного продукта направлять не только на содержание высокопрофессиональной и мощной армии, завоевавшей полмира, но и на развитие искусств, науки, демократии.

И характеристика Советского государства как государства эксплуататорского ни в коей мере не оскорбительна. Капиталистическая эксплуатация в России была заменена политарной. Но альтернативой ей была полнейшая экономическая и политическая зависимость от стран капиталистического Запада. Что является большим злом?

Ни один господствующий класс, по крайней мере, до тех пор, пока не приходит время его заката, не был слоем чистых паразитов. Не составлял исключения и класс политаристов. Его представители были не менее необходимыми агентами производства, чем непосредственные созидатели материальных благ. Среди задач, которые ставились и решались классом политаристов, были и такие, которые отвечали интересам общества в целом, а не только правящей верхушки. При неополитаризме они должны были организовывать производство в масштабе всей страны. К числу таких  задач, прежде всего, относится индустриализация. Поэтому она и была воспринята многими с энтузиазмом, тем более что массы связывали с ее завершением надежды на лучшую жизнь

Неополитаризм в СССР в короткие исторические сроки обеспечил индустриализацию страны, ликвидацию неграмотности, развитие образования и науки. Были времена, когда советская наука и техника вырывались вперед, оттесняя признанного лидера в этих областях — США. СССР был главной силой в коалиции держав, сокрушившей фашизм. Существование вначале одного лишь СССР, а затем и целой мировой системы неополитаризма способствовало значительному улучшению положения народных масс в государствах развитого капитализма и победе национально-освободительных движений народов колоний и зависимых стран.

Основой иллюзии существования в нашем обществе общенародной собственности было отсутствие персональной и групповой частной собственности на средства производства. Почвой, питавшей иллюзии народовластия и социализма, были такие бесспорные завоевания рабочего класса, как впервые в мире законодательно установленный вначале восьмичасовый, а затем и семичасовый рабочий день, отсутствие безработицы, развитая система социального обеспечения, бесплатное здравоохранение, бесплатное всеобщее образование, высокая социальная мобильность, включавшая достаточно легкое (особенно в первые годы после революции) социальное возвышение.

Вызов времени остался не отвеченным

Но, не смотря на все свои очевидные преимущества, общество, построенное  в СССР, социалистическим не было.

В Советском Союзе сложилось особая разновидность общества, господствующий способ производства которого был основан на эксплуатации человека человеком. То, что это общество было не социалистическим, т.е., высшим по сравнению с капиталистическим, доказывает факт все большего отставания СССР (после периода индустриализации и послевоенного восстановления) по темпам роста от развитых капиталистических стран. Марксизм определяет достижение человечеством новой стадии развития по появлению обществ, достигающих принципиально более высокого уровня производительности труда по сравнению с наиболее развитыми из прежних обществ. Например, рабовладельческое общество античной Греции достигло такого уровня развития производительных сил, что  оказалось в состоянии не только поднять на невиданную дотоле высоту политику, науку и искусство, но и  сокрушить в целой череде греко-персидских войн Персию - самое мощное государство того времени.  А СССР этого добиться не смог, темпы его развития в лучшем случае были сопоставимы с темпами развития лидеров Запада (например, в США был свой период бурного экономического роста – 1940-1943 г.г., когда темпы  роста ВВП зашкаливали за 18% в год  с учетом инфляции, а ВНП СССР если и рос, то ненамного быстрее и лишь в лучшие годы сталинской индустриализации). А дальше стало хуже – СССР стал по темпам роста все больше отставать от Запада. Например, по такому важнейшему показателю, как темпы роста производства электроэнергии. СССР смог удвоить производство электроэнергии с 741 до 1545 млрд. квт-часов только за 15 лет (1970-1985), а США того же удвоения (от 759 до 1535 млрд.квт-час) смогли добиться всего за 10 лет (1960-1970).

Возможности политарной системы были крайне ограничены. Она не могла обеспечить интенсификацию производства, внедрение результатов научно-технической революции, хотя и обеспечила отдельные прорывы на этом направлении – в космосе и оборонной промышленности. Примерно с 50-х годов темпы экономического развития страны стали непрерывно уменьшаться, пока к 1985 г. не упали почти до нуля. Это свидетельствовало о том, что политарные производственные отношения превратились в тормоз на пути развития производительных сил.

Причиной этому было отсутствие действенного внутреннего стимула развития неополитарного общества, подобного стремлению к прибыли в обществе капиталистическом. Мотивация коллективных частных собственников была внеэкономической (об этом подробно в главе «Ты избрал – тебе судить!»). Она основывалась на страхе членов партгосаппарата быть оторванными от общеклассовой собственности, от «корыта», «вылететь» из обоймы собственников, что, как правило, проявлялось в достаточно трагичной форме. А отсюда и необходимость доказать свою пригодность корпорации – партгосаппарату. И сделать это можно было способами, необязательно полезными производству – с помощью низкопоклонства, кумовства и пр.

Непрерывно нараставший груз проблем экономики и всего общества с явной  необходимостью требовал  ликвидации совершенно неэффективной политарной системы. И она с неизбежностью началась. Именно в этом заключалась объективная задача процесса, начальный этап (1985 — 1991) которого получил название перестройки. Возникла ситуация, из которой возможно было два выхода – либо превращение общеклассовой собственности политаристов в истинно общенародную, как этого чаяли простые люди, либо, превращение ее в персональную собственность членов класса политаристов.

Необходимостью была революция. Но под влиянием стран Запада и других обстоятельств вместо нее произошла контрреволюция.

Опять в кабалу!

Собственность у всех членов правящего класса была общая. Но одно дело общеклассовая собственность, а другое дело – персональная собственность. Блага от права распоряжаться первой политарист терял с выходом на пенсию, или если попадал в немилость у вышестоящих начальников. А вот персональную собственность он оставлял бы за собой в любом случае и мог передать ее своим детям. Имела место общая тенденция – все возрастающее желание политаристов отделить от общеклассовой собственности часть, превратив ее в свою персональную собственность.

Другая тенденция, имевшая место среди политаристов – как можно дольше оставаться на своем месте, в своем “удельном княжестве”. При Сталине бывало, что первые секретари регулярно менялись чуть ли не каждые два-три года. А после 20 съезда КПСС они становились практически пожизненными.

Эти объективные тенденции в среде политаристов совпали с кризисом неополитарной системы производства, все сильнее и сильнее отстававшей по темпам роста от развитых западных стран. В итоге в 1991 г. СССР был растащен по удельным республикам. На обломках политарного общества СССР возникло множество зависимых стран периферийного капитализма, а собственность была поделена между членами бывшего правящего класса и превратилась в обычную собственность класса капиталистов. В самом большом обрубке СССР, который получил название Российской Федерации, и других государствах, возникших на развалинах страны, начал формироваться капитализм. По такому же пути пошло развитие подавляющего числа неополитарных стран.

Под шум о демократии политаристы ликвидировали общеклассовую собственность и стали персональными собственниками. Среди них тоже была борьба – часть из них хотела сохранить политарные отношения, а другая часть – стихийно тянулась к персонализации собственности. Последние пересилили. Ельцин – прекрасный представитель  этой группы. А, скажем, ГКЧП – это попытка сохранить старые порядки.

Собственность политарная  исчезла, но на смену ей пришла своеобразная форма собственности. На Руси когда-то это называлось кормлениями. Выделяли человеку область, он там кормился, и, заодно, управлял. И пока его не снимали, он там был полным хозяином. Нынешние губернии – это ничто иное, как кормление.

Теперь у нас два господствующих  класса - чиновников, имеющих уделы на кормлении, которые пользуются правом верховной собственности, и обирают и капиталистов и всех прочих, и класс олигархов, чистых капиталистов, которые не хотят с этим мириться. Между ним идет непрерывная борьба с переменным успехом. И эти классы свои интересы осознали. Капиталисты раньше. Чиновники позднее.

Арест Ходорковского – это один из эпизодов их борьбы. Новая редакция закона об экстремизме, ограждающая чиновников даже от косых взглядов в их сторону – другой эпизод. Покупка РАО «Газпром» «Сибнефти» - третий.

Борьба идет внутри двух классов, которые друг в друга перерастают, и все-таки, не совпадают. Есть целые чиновничьи кланы, стремящиеся стать еще и персональными собственниками, потому что уж очень общеклассовая собственность ненадежна – выгонят, останешься ни с чем. И, в свою очередь, капиталисты – олигархи понимают, что деньги деньгами, но возможности государства – это возможности силы государства. И разными путями встраиваются в его аппарат.

Главные завоевания Великой Октябрьской революции — политическая и экономическая независимость страны— были утрачены. Почти все страны, входившие в мировую неополитарную систему, стали интегрироваться в международную капиталистическую систему, причем в ее периферийную часть. Почти все они, включая Россию, снова оказались в экономической и политической зависимости от центра. Во всех этих странах стал формироваться не просто капитализм, а периферийный, зависимый капитализм. Для России все это было ни чем иным, как реставрацией положения, существовавшего до 1917 г. Реставрация произошла и в масштабах всего мира, взятого в целом. Исчезла неополитарная мировая система, а международная капиталистическая система снова стала превращаться во всемирную. Человечество вступило в новый этап свой истории — современный.

Печальные итоги и проблемы

Итак, анализ судьбы русской революции показывает, что пролетариат, возглавлявшийся марксистской партией, смог взять власть и установить диктатуру пролетариата. Но недостаточный уровень развития производительных сил в России обусловил неизбежность появления новых антагонистических общественных классов. Так как появлению класса капиталистов был поставлен заслон в виде запрета владеть частным лицам и их группам средствами производства, классообразование пошло по пути появления класса политаристов, который, став ядром государственного аппарата, превратился в класс-эксплуататор большей части общества. Победа диктатуры пролетариата не привела автоматически к построению социалистического общества. В условиях объективно низкого уровня развития производительных сил общества невозможно было рассчитывать на уничтожение классов.

Есть ли выход сейчас, есть ли возможность построения общества без возникновения классов-антагонистов, один из которых обязательно эксплуатирует другой? Каковы должны быть условия и  путь построения такого общества?